Порт страдания и забвения (Ванинский порт)

«КРУИЗ» НА КРАЙ СВЕТА
Впрочем, блатной в чистом виде эту песню назвать никак нельзя. Рассказ в ней идет не от лица матерого, «засиженного» уголовника. В те годы в тюрьму,
в лагеря мог попасть каждый, и зарекаться от нее не мог ни военный, ни ученый, ни врач, ни писатель, ни даже чекист. Поэтому песня не содержит
блатного сленга, в ней нет отсылки к традиционному воровскому фольклору. Это крик души нормального, «гражданского» человека, волею судьбы и властей
подвергнутому смертельному испытанию. Испытанию неволей, холодом, голодом, болезнями, унижениями от вертухаев и блатарей. Сотни тысяч людей (миллионы?
- точной статистики нет) не выдержали всего этого. Суровая северная природа, скудное питание и почти что рабский труд подрывали здоровье в считанные
месяцы. Но это уже там, в лагерях. А ведь до них еще нужно было добраться. На пароходе, в трюме. В невыносимых условиях:

От качки страдали зэка,
Обнявшись, как родные братья,
И только порой с языка
Срывались глухие проклятья.
Лейтенант Вадим Стародубцев попал на Колыму в 1938 году. Он был осужден «за контрреволюционную деятельность». И попал он в лагеря как раз водным путем.
В его книге «Люди, годы, Колыма» есть описание того страшного путешествия:

«Я был этапирован на пересылку Севвостлага, на «Чуркин мыс». Пройти это «адово чистилище», выжить и не потерять человеческий облик помогло то, что я
влился в среду бывших военнослужащих - танкистов, летчиков и моряков - численностью в 25 человек. Была занята «круговая оборона», круглосуточно
дежурили звенья по пять человек, они пресекали все попытки блатарей и лагобслуги нарушить наш «суверенитет» и обокрасть кого-либо из нас. При посадке
на пароход мы сохранили целостность нашей группы. После 15-суточного плавания началась выгрузка из трюмов около восьми тысяч заключенных, доставленных
этим рейсом. Увиденная на пирсе картина и сейчас стоит перед глазами: отвесная сопка, стекающая с нее вода - и лежащие кругом люди, пьющие воду из
кюветов и луж под ногами. До прибытия парохода его пассажирам трое суток совершенно не выдавали питьевой воды и никакой пищи. Попытки конвоя построить
заключенных в колонну, несмотря на команды, стрельбу, рычание многочисленных овчарок, избиение прикладами лежащих и пьющих из луж грязную воду, не
увенчались успехом, и только когда была утолена жажда, начали люди постепенно подниматься с земли и строиться в колонну».

Но многие осужденные так и не добрались до Колымы. Они погибли прямо в трюмах, которые были переполнены людьми, как бочки сельдью...

КАК ПЕСНЯ СТАНОВИТСЯ НАРОДНОЙ
Точная дата, когда была сочинена песня, неизвестна, но, видимо, это произошло еще в те, «гулаговские» времена. Широкую же известность «Ванинский порт»
приобрел уже в «оттепель» - в 50-60-е годы. Есть, как это всегда бывает со старыми и легендарны- ми песнями, несколько текстовых версий. Поскольку
песня передает- ся устно, она несколько искажается, какие-то слова подменяются по созвучности, но зато - песня фольклоризируется, становится истин-
но народной. Впрочем, различия с канонической версией, которую мы печатаем здесь, минимальные.

А вот насчет авторства песни до сих пор идут жесткие споры. Писатель Виктор Астафьев считал, что написал «Ванинский порт» поэт Борис Ручьев, который
долгие годы провел в сталинских лагерях. Впрочем, особых доказательств он не предоставлял.

Еще есть версия, что сочинил легендарную песню Николай Серебровский. Он работал на Колыме шофером и регулярно публиковал свои стихотворения в тамошней
газете. Но его сочинения до нас не дошли, а потому ничего определенного сказать нельзя.

Еще исследователи лагерного фольклора в качестве автора этой песни называют имя Федора Демина. Он также немало лет «чалился» на Колыме, попутно сочиняя
стихи. Но и в данном случае нет железных фактов в пользу Демина.

Наконец, последним претендентом на авторство является Григорий Александров, который, в отличие от остальных, сам прямо заявлял, что именно он и есть
тот самый загадочный автор «Ванинского порта». Однако насчет него и больше всего сомнений. Представивший свой текст Александров, противопоставляя его
«официальному», допускает ряд проколов. К примеру, у него есть такие строки:

Будь проклята ты, Колыма,
Что названа чудом планеты!..
Но во всем известном варианте строчка звучала так: «что названа чудной планетой». А что такое «чудо планеты» - странное выражение, не обиходное по
отношению к Колыме? Кто так называл Колыму и почему? В то время как словосочетание «чудная планета» понятно любому лагернику, поскольку в ГУЛАГе
переходила из уст в уста ироническая частушка:

Колыма, Колыма,
Чудная планета:
Девять месяцев зима,
Остальное - лето!
А еще в некоторых версиях песни встречается даже такое определение Колымы- «черная планета». Но этот вариант, видимо, просто возник из-за созвучия
«чудной» и «черной». Кто-то запомнил эти строки на слух, вот и пошло...

СКРОМНОСТЬ ПОНЕВОЛЕ
Впрочем, проблемы с идентификацией авторства «Ванинского порта» вполне естественны в данном случае - ведь в те времена поэт, сочинивший эту песню,
мог и под расстрел за свой поэтический дар попасть. Или «червонец» к сроку своему добавить. Тут уж не до славы. Вот и не брал на себя тогда никто
бремя авторства этого действительно сильного песенного произведения (это мнение авторитетных филологов и исследователей фольклора).

Ну а сейчас уже остается только строить версии и гадать, гадать. Да это и обычное дело со старыми песнями, когда автор остается в забвении, зато его
труд тиражируется устным путем, а песня получает почетный статус народной. Так произошло и с «Ванинским портом». Что интересно, песня популярна до
сих пор. Ее исполняют и известные шансонье на своих концертах.

Вот только мало кто сейчас из молодых слушателей понимает, о чем идет речь в песне. Все описанные там события происходили уже чуть ли не сто лет
назад. Все это уже такая дикость, в которую не верится. Однако это было, это история русской тюрьмы, о которой не даст забыть эта замечательная,
трогательная песня.

Прощай, моя мать и жена, Прощайте, любимые дети: Знать, горькую чашу до дна Придется мне выпить на свете...

«Ванинский порт»
(Автор неизвестен)

Я помню тот Ванинский порт
И вид парохода угрюмый,
Как шли мы по трапу на борт
В холодные мрачные трюмы.

На море спускался туман.
Ревела стихия морская;
Лежал впереди Магадан –
Столица Колымского края.

Не песня, а жалобный крик
Из каждой груди вырывался.
«Прощай навсегда, материк!» -
Хрипел пароход, надрывался.

От качки страдали зэка,
Обнявшись, как родные братья,
И только порой с языка
Срывались глухие проклятья:

«Будь проклята ты, Колыма,
Что названа чудной планетой!
Сойдешь поневоле сума,
Оттуда возврата уж нету!».

Пятьсот километров - тайга,
В тайге этой - дикие звери.
Машины не ходят туда,
Бредут, спотыкаясь, олени.

Там смерть подружилась с цингой,
Набиты битком лазареты;
Напрасно и этой весной
Я жду от любимой ответа.

Не пишет она и не ждет,
И в светлые двери вокзала,
Я знаю, встречать не придет,
Как это она обещала.

Прощай, моя мать и жена.
Прощайте, любимые дети:
Знать, горькую чашу до дна
Придется мне выпить на свете...

Не пишет она и не ждет,
И писем моих не читает.
Встречать на вокзал не придет,
А если придет - не узнает.

Евгений Зимородок
ЗА решеткой, № 12 декабрь 2006