«Лука Мудищев» — история и мифология

расхожие заблуждения

Несмотря на то, что «Лука Мудищев» — одно из самых известных произведений эротической тематики в литературе русского самиздата, расхожие представления о нем, как правило, не имеют ничего общего с действительностью. Ему посвящено крайне мало серьезных исследований, а о его авторстве и времени написания бытует лишь масса слухов. Данный анализ поэмы, представляющий собой ряд кратких выдержек из основных работ по этой тематике, будет направлен на то, чтобы развенчать ошибочные представления об этом сочинении и оградить читателя от наиболее распространенных заблуждений.

Кроме того, мы намерены продемонстрировать наше мнение, что так называемые порнографические произведения по своей форме, в сущности, неотличимы от тех, которые мы относим к «литературе». С точки зрения формы, «Лука» — это литература. Большая часть поэмы посвящена сексуально-половой теме, но это не является препятствием к тому, чтобы рассматривать ее как художественное произведение.

Конечно, «Лука Мудищев» не относится к числу шедевров русской поэзии XIX века. Однако существует несколько веских причин, не позволяющих считать это произведение достойным безоговорочного отвержения. Первая относится к собственно поэтическим достоинствам поэмы, которая, при всех своих несовершенствах (отчасти, видимо, относящихся к сфере порчи текста, который мы теперь реконструируем лишь приблизительно), все же представляет значительный интерес и как очерк нравов прошлого века, причем той их стороны, которая не попадала на страницы известной нам литературы, и как отнюдь не графоманское творение неизвестного нам автора. Плюс к тому, афористические формулировки, незаурядное мастерство владения словом, тонкое пародирование Пушкина (или подражание ему) — все это делает поэму интересной страницей вольной русской поэзии XIX века.

Долгое время «Лука» бытовал в устной и рукописной традициях. Передача и переписывание художественного произведения таким путем зачастую ведет к изменениям, «поправкам» и ошибкам в тексте. Поэтому достаточно сложно установить дефинитивный вариант текста «Луки». Еще более трудно, даже невозможно, без обращения к источникам установить авторство и время написания поэмы.

Поэтому после изучения всех доступных источников нами был создан наиболее сохранный и обобщенный список. Именно его мы и использовали при анализе и исследовании поэмы.

Существуют два явно ошибочных мнения об этом произведении: что оно принадлежит Баркову и что оно было написано в XVIII веке. Атрибуции рукописных списков поэмы и многочисленные издания и публикации последних лет как бы узаконили и увековечили эти ложные представления.

Впрочем, сакраментальным «Лукой» дело не ограничивается. За рубежом под именем Баркова издавались также поэмы «Утехи императрицы» (она же «Григорий Орлов») и «Пров Фомич», относящиеся, по-видимому, уже к XX столетию. При этом в предисловии к первой из них, вышедшей под грифом «Памятники русской поэзии XVIII века», неизвестные издатели отмечали, что Барков «широко известен как автор нашумевшей поэмы „Лука Мудищев“». Текстам же, приписанным Баркову в различных списках XIX и XX вв., поистине нет числа. Имя поэта, по сути дела, оторвалось от его подлинных сочинений и стало почти столь же неприличным, как и связанные с ним тексты.

Тем не менее, попробуем расставить все по своим местам. Кто же такой Барков? Практически исчерпывающий свод известных современной науке данных об историческом Баркове можно найти в статье В. П. Степанова в первом томе «Словаря русских писателей XVIII века»: Иван Семенович (по некоторым источникам Степанович и Иванович) Барков родился в 1732 году, учился в Александро-Невской духовной семинарии и университете Академии наук в Петербурге, откуда в 1751 г. был исключен за пьянство и кутежи, за которые подвергался и телесным наказаниям. Затем он служил наборщиком в академической типографии, копиистом в канцелярии Академии наук, в частности перебелял рукописи Ломоносова, исполнял обязанности академического переводчика. В 1766 г. он был уволен из Академии и через два года, о которых нет никаких сведений, умер.

Литературная деятельность Баркова, предназначенная для печатного станка, была чрезвычайно интенсивной и приходилась преимущественно на 1760-е годы. В это время им была осуществлена редактура целого ряда изданий, выпущены несколько переводов и компиляций исторических трудов, произведений «на случай». Барков подготовил первое на русском языке издание «Сатир» Кантемира, напечатал свои переводы «Сатир» Горация, басен Федра, «Двустиший» Дионисия псевдо-Катона, отличавшиеся очень высоким по тому времени уровнем стихотворной техники.

И все же центральной частью наследия Баркова, обеспечившей ему своеобразное бессмертие, остается его срамная поэзия, о которой мы до сих пор, по сути дела, не знаем ничего сколько-нибудь определенного. В рукописных отделах многих библиотек хранятся многочисленные списки произведений поэта, относящиеся в основном к первой половине XIX века. Как правило, они собраны в сборник под заглавием «Девичья игрушка». В состав ее традиционно входят «Ода Приапу», «Ода хую», ода «Победоносной героине пизде», ода «На проебение целки хуем славного ебаки» и ряд других произведений, причем набор их различается от списка к списку. Как правило, сборник предваряет своего рода предисловие — «Приношение Белинде».

Рассмотрение состава рукописи «Девичьей игрушки» показывает, что «Лука» не был туда включен. Несмотря на то, что невозможно точно определить время написания «Луки», исследование формальных и семантических параметров всех редакций поэмы показывает, что Барков не мог быть ее автором; изучение собственно текста произведения также говорит о том, что оно написано в послебарковское время.
Продолжение следует
(Добавление)
Барков очень точно придерживается всех канонов неоклассицистической литературной теории, по крайней мере на формальном уровне; однако по своей форме «Лука» должен быть датирован более поздним периодом, чем неоклассицизм; очевидно также, что стих и стиль поэмы никак не могут относиться к XVIII веку.

Рассмотрим вопрос об авторстве и датировке поэмы подробнее. Барков умер в 1768 году. Бумажные деньги, упоминаемые в «Луке» («И вот две радужных бумажки // Вдова выносит ей <Матрене> в руке»), впервые появились в России в 1769 году. Следовательно, Барков не мог их видеть. Более того, первые русские бумажные деньги не были «радужными»!

Можно возразить, что эта деталь является более поздней вставкой, однако в поэме содержатся и другие указания на то, что она была написана уже после царствования Екатерины Великой, которое закончилось в 1796 году, т. е. через 28 лет после смерти Баркова. Таково, например, упоминание о Полянке, улице в Замоскворечье, одном из районов Москвы («В Замоскворечье, на Полянке, // Стоял домишко в три окна»). В XVII и XVIII веках эта улица носила название Космодемиановская; новое название она получила в конце XVIII века. Этот факт также говорит о том, что произведение было написано в XIX веке.

Третья глава включает отступление об истории рода Луки, и одна из строф содержит упоминание о Льве Мудищеве, который был генерал-аншефом при Екатерине, то есть это было ранее написания произведения. Таким образом, поэма была написана не ранее начала XIX века. Дальнейший «генеалогический» рассказ подтверждает эту мысль. Отец Луки в поэме не упомянут, однако в ней говорится о распутном деде героя («Свои именья, капиталы // Спустил Луки распутный дед»). Не очень понятно, является ли названный Лев Мудищев и дед Луки одним и тем же лицом. Если это так, то Лука представляет второе поколение после Льва и время, о котором повествуется в поэме, может быть определено как самое начало XIX века. Однако, если предположить, что Лев — это прадед Луки, то Лука относится уже к третьему поколению после него, а следовательно, и время действия сдвигается дальше в XIX век. Этот момент в поэме не совсем ясен, но на основе этих подсчетов, независимо от того, какую точку мы считаем исходной, поэма вряд ли могла быть написана ранее 1820 года.

Далее, стих «Луки» — это ямбический тетраметр, типичный для XIX столетия (после 1820 г.), с характерным для этой эпохи ритмическим профилем. Все варианты «Луки» обнаруживают поразительное сходство с пушкинским стихом 1830-х годов (лирикой 1830—33 гг. и двумя поэмами: «Езерский», 1832 и «Медный всадник», 1833). Данное сходство, разумеется, вовсе не означает, что мы хотим приписать авторство «Луки» Пушкину; о подобной атрибуции не может быть и речи — пушкинская эротическая образность и юмор много утонченнее и не имеют ничего общего с грубым натурализмом «Луки». Куда справедливее будет предположить, что вышеупомянутые поэмы Пушкина способствовали созданию «Луки». В самом деле, главные персонажи всех трех поэм — отпрыски рода некогда знатного, но лишившегося богатства и влияния при дворе. Собственно говоря, генеалогия Мудищевых повторяет генеалогию Езерских:

«ЕЗЕРСКИЙ»:

Одульф, его начальник рода,
Вельми бе грозен воевода,
Гласит Софийский хронограф.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . При Калке
Один из них <Езерских> был схвачен в свалке,
А там раздавлен, как комар,
Задами тяжкими татар…
. . . . . . . . Езерский Варлаам
Гордыней славился боярской:
За спор то с тем он, то с другим
С большим бесчестьем выводим
Бывал из-за трапезы царской.
. . . . . . . . Езерские явились
В великой силе при дворе.
При императоре Петре…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Езерский сам же твердо ведал,
Что дед его, великой муж,
Имел пятнадцать тысяч душ.
Из них отцу его досталась
Осьмая часть — и та сполна
Была сперва заложена,
Потом в ломбарде продавалась…
А сам он жалованьем жил
И регистратором служил.


«ЛУКА»:

Весь род Мудищевых был древний,
И предки нашего Луки
Имели вотчины, деревни
И пребольшие елдаки.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мудищев, именем Порфирий,
Еще при Грозном службу нес
И, поднимая хуем гири,
Порой смешил царя до слез.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Другой Мудищев звался Саввой,
Петрово дело защищал,
И в славной битве под Полтавой
Он хуем пушки прочищал!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
При матушке Екатерине,
Благодаря своей махине,
В фаворе был Мудищев Лев,
Блестящий генерал-аншеф.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Свои именья, капиталы
Спустил Луки распутный дед,
И наш Лукаша, бедный малый,
Был нищим с самых юных лет.

Судьбою не был он балуем,
И про Луку сказал бы я:
Судьба его снабдила хуем,
Не дав в придачу ни хуя.


Юмористический тон свойствен обоим текстам, однако в вульгарной игривости «Луки» нет ничего от легкой и изящной иронии Пушкина. Кроме того, при всем своем гении, Пушкин все-таки не был своим в мире купцов и мещан, он знал их жизнь и быт со стороны, а не изнутри, тогда как автор «Луки», безусловно, знает своих героев именно как людей, окружающих его постоянно.

Помимо прочего, важным доказательством непринадлежности «Луки» Баркову является стиль, абсолютно лишенный архаизмов и ориентированный на живую речь XIX века, колеблющуюся от вполне грамотной и даже элегантной в устах повествователя до выразительно просторечной у Матрены.

Вполне вероятны также и позднейшие наслоения и добавки к первоначальному тексту поэмы. Так, не исключено, что концовка в той редакции, где фигурируют медики-студенты в белых халатах, сочинена еще позже, в «базаровскую» эпоху, когда они становились героями дня. Студенты, выступающие вслед за купцами:


Народу много собралося,
Купцы за гробом чинно шли
И на серебряном подносе
Муде Лукашины несли.

За ними — медики-студенты
В халатах белых, без штанов.
Они несли его патенты
От всех московских бардаков.

В других редакциях эта великолепная зарисовка отсутствует, зато появляется что-то свое, отсутствующее в цитируемой. В процессе бытования поэмы создавались не только варианты отдельных чтений, но и разные редакции глав и частей; более того, по всей вероятности, таков же был механизм возникновения и всей поэмы. Вообще же позволительно предположить, что одного автора у нее не было, а был ряд соавторов и нескончаемое количество «творческих соредакторов». Фактически, неизвестный автор «Луки» — коллективный автор, и текст поэмы формировался и видоизменялся в течение нескольких десятилетий, как живой организм.
(Добавление)
Все вышеперечисленные факты говорят в пользу того, что Барков не мог быть автором поэмы, и что она была создана, вероятно, не ранее первой и не позднее последней трети XIX века. Очевидно, нет ни одного шанса, что эта поэма, хотя бы в самом первоначальном наброске, могла бы существовать в XVIII веке.

Но давняя традиция приписывания таких произведений, как «Лука», знаменитым писателям продолжает сохраняться. Возможно, это явление отражает неуклюжую попытку придать подобного рода сочинениям квазипризнание. С точки зрения формы, поэма «Лука Мудищев» настолько типична для русской литературы XIX века, что ее мог написать любой человек с литературным талантом. Более того, в поэме нет каких-либо особенных стилистических черт, по которым можно узнать кого-то из известных русских поэтов. Невозможно без подлинной рукописи установить автора «Луки», но в то же время бессмысленно считать им какого-либо знаменитого поэта.

И, в заключение, несколько слов о работе с текстом «Луки».

Накопившиеся к нашему времени изданные и рукописные (машинописные, компьютерные) тексты «Луки» нетождественны, отличаясь то незначительно, то весьма существенно, не говоря о мелких разночтениях. Можно ли в них разобраться? Глобальное текстологическое исследование «Луки» мы не предпринимали; недостаточно в нашем распоряжении и данных, важных для истории текста поэмы. Поэтому ограничимся лишь отдельными наблюдениями и соображениями.

Любая текстологическая работа начинается со сбора и анализа источников. Каждый печатный или рукописный «Лука» — это источник для изучения поэмы. Близкие источники объединяются и составляют одну редакцию текста. Для публикации или для нужд своей работы исследователь, если нет возможности просто ограничиться каким-то определенным источником, создает свою текстологическую версию, что и было проделано. Текст версии в каждом случае зависит от доступного круга источников и от целей, которые при этом поставлены, т. е. от того, что в данном конкретном случае хочет воссоздать исследователь.

При подготовке предлагаемой версии «Луки» наша работа заключалась в выборе наиболее исправных и органичных прочтений (осмысленных, без ритмических отступлений и т. п.). Главной установкой при этом было стремление к максимальной полноте (т. е. к включению наибольшего числа из известных фрагментов) и «исправности» текста.

Во многих известных нам списках текст местами был испорчен до полной невразумительности. В этой связи мы посчитали целесообразным использовать подход, который был бы основан на принципах не столько литературной, сколько фольклорной текстологии. Первым критерием был формальный: варианты, сохраняющие рифму и размер, предпочтительней, чем их разрушающие. На второе место был поставлен содержательный критерий: осмысленное чтение предпочитается бессмысленному. Затем по степени значимости шел количественный показатель: вариант, встречающийся в трех-четырех списках, обладает большей достоверностью, чем зафиксированный лишь однажды.

Разумеется, следует иметь в виду, что полученный таким образом сводный текст представляет собой всего лишь исследовательскую реконструкцию, основанную на контаминации — приеме, не пользующемся популярностью в современной текстологии. Однако практическая работа с текстами барковианы показывает, что вышеописанный способ — единственный, позволяющий получить текст, почти свободный от откровенной бессмыслицы и искажений, нарушающих стихотворную форму.

В числе прочих достоинств приводимого текста следует отметить, что он содержит логическое членение на части (главы, пролог и эпилог), в нем нет серьезных нарушений ритмики стиха, явных текстовых лакун, неправильных рифм. Помимо прочего, даны толкования некоторых встречающихся в тексте слов и выражений, которые могут быть не вполне понятны современному читателю.

Особое внимание уделено корректной расстановке знаков препинания. Также намеренно сохранена буква «ё», дабы полностью исключить какие-либо недоразумения. Не удивляйтесь, если в приводимой версии текста вы не найдете некоторых, быть может привычных вам, строк или даже строф. По нашему мнению, почти все они — вздорная и бренная дрянь, позднейшие наслоения, строительный мусор истории, и брать их в расчет не стоит. Кроме того, зачастую они своей тупостью, глупостью, иногда нескладностью и нарочитой развязностью разрушают настроение эпизода, принижают его, начисто убивая театральность и, не побоимся этого слова, известную патетику.

Таким образом, позволим себе без ложной скромности и со всей ответственностью заявить, что предлагаемая реконструкция текста «Луки» безусловно является наилучшей как по полноте, так и по качеству и выверенности текста.

Все затронутые здесь вопросы и многие другие проблемы потаенной русской литературы более подробно и глубоко освещены в указанных ниже работах.

ЛИТЕРАТУРА

1. Богомолов Н. А. О поэме «Лука Мудищев».
В кн. Под именем Баркова: эротическая поэзия XVIII — начала XX вв.
М., Ладомир, 1994, с. 340—344.

2. Зорин А. Л. Барков и барковиана. Предварительные замечания.
В кн. «Летите, грусти и печали…». Неподцензурная русская поэзия XVIII—XIX вв.
М., Littera, 1992, с. 38—49.

3. Илюшин А. А. О русской «фривольной» поэзии XVIII—XIX вв.
В кн. «Летите, грусти и печали…». Неподцензурная русская поэзия XVIII—XIX вв.
М., Littera, 1992, с. 9—37.

4. Сапов Н. С. Посильные соображения.
В кн. Под именем Баркова: эротическая поэзия XVIII — начала XX вв.
М., Ладомир, 1994, с. 346—361.

5. Сытин П. В. Из истории московских улиц.
М., 1952, с. 263—264.

6. Тарановский К. Ф. Ритмическая структура скандально известной поэмы «Лука» (пер. с англ. И. Д. Прохоровой).
В кн. Под именем Баркова: эротическая поэзия XVIII — начала XX вв.
М., Ладомир, 1994, с. 335—339.

7. Хопкинс У. Х. Анализ поэмы «Лука Мудищев».
В кн. Под именем Баркова: эротическая поэзия XVIII — начала XX вв.
М., Ладомир, 1994, с. 329—334.

anatc, спасибо, что не пожалел времени для поиска более чем фундированного ответа. Спорить не буду, аргументы серьезные, но все-таки не на 100% убедительные. Все-таки это преимущественно гипотеза, хотя и аргументированная. Если бы я сам не держал в руках того факсимильного издания, о котором писал ранее, то вполне бы принял эту точку зрения. Хотя, вполне допускаю, что фальшивкой была как раз та самая книга из буржуазно-демократической Эстонии.
Если этот вопрос так уж важен, то давай я исправлю-подредактирую текст релиза в более политкорректном ключе.

AGaizin

А зачем? Мнения-то у нас остались разные.

anatc, Вас понял. Значит, оставляем как есть. А кому интересно, сможет заглянуть в этот раздел.