«Я сижу у ворот
Где-то там жизнь идет
Только я не у дел
Зона – вот мой удел
На стене –мусора
Мне грозятся ружьем....» - надрывалось радио «Шансон» на кухне Леопольда Всеволодовича, филолога с 30-летним стажем, нарушая идиллию семейного ужина.
- Архип Леопольдович!!! Немедленно выключи это дерьмо!!! – неожиданно закричал глава семейства на сына. Архип Леопольдович, никогда не слышавший от отца ни одного грубого слова, опешил и попытался оправдаться:
- Это, между прочим, поет вор-рецедивист Сенька Ярузельский, отсидевший 30 лет из своих пятидесяти. Это выстраданное и жизненное. И я не понимаю , папА, почему серьмяжная правда жизни ассоциируется у вас с тем словом, за которое я был нещадно бит вами еще в третьем классе?
- Выключи эту грязь и немедленно иди вон, гопник!!! – пуще прежнего закричал Леопольд Всеволодович.
Наследник выключил радио и, всхлипывая, выбежал из кухни. Анна Федоровна с удивлением посмотрела на мужа.
- Что это с тобой? Тебя что-то гложет?
- Ничего.
- Я же вижу. Ты последние два года сам не свой. Расскажи мне – я пойму все.
- Рассказать? Ну хорошо. Я ... я не знаю... Я не знаю как тебе сказать это..Я не смогу..
- У тебя неприятности по службе?
- При чем тут служба? У меня... Нет. Не могу.
- У тебя другая женщина?
- Если бы. Все гораздо хуже.
- Что значит это если бы?! – возмутилась было Анна Федоровна, но женское любопытство победило – Так что же случилось?
- Ты не задавалась вопросом – откуда у меня, филолога , в последние 2 года появились деньги?
- Ты же говорил, что пишешь статьи... ученики...Ты обманывал меня? Ты вляпался в какую-то историю? Тебя посадят? Тебе угрожают??!! – Анна Федоровна была в ужасе.
- Нет – нет. Я.. – он всхлипнул – Я уже два года... В общем я пою шансон. Сенька Ярузельский – это я.
- Позор...- прошептала Анна Федоровна – Лучше б ты воровал. Как теперь людям в глаза смотреть?

Да... история...